Капитан при этом самодовольно обдергивал свой вицмундир, всегда у него застегнутый на все пуговицы, всегда с выпущенною из-за борта, как бы аксельбант, толстою золотою часовою цепочкою, и просиживал у Зудченки до глубокой ночи, лупя затем от нее в Красные казармы пехтурой и не только не боясь, но даже желая, чтобы на него напали какие-нибудь жулики, с которыми
капитан надеялся самолично распорядиться, не прибегая ни к чьей посторонней помощи: силищи Зверев был действительно неимоверной.
Неточные совпадения
«
Капитан испугался», — подумала она и побежала за уплывающей игрушкой,
надеясь, что ее где-нибудь прибьет к берегу.
— Вот хоть бы тот же
капитан Полосухин, об котором я уж имел честь вам докладывать: застал его однажды какой-то ревнивый старец… а старец, знаете, как не
надеялся на свою силу, идет и на всякий случай по пистолету в руках держит.
— Я сам тоже
надеюсь: вы человек образованный… — проговорил
капитан, взглянув вскользь на Настеньку.
Сломанный нравственно, больной физически, Калинович решился на новый брак единственно потому только, что ни на что более не
надеялся и ничего уж более не ожидал от жизни, да и Настенька, более уж, кажется, любившая Калиновича по воспоминаниям, оставила театр и сделалась действительною статскою советницею скорее из сознания какого-то долга, что она одна осталась в мире для этого человека и обязана хоть сколько-нибудь поддержать и усладить жизнь этой разбитой, но все-таки любезной для нее силы, и таким образом один только
капитан стал вполне наслаждаться жизнию, заправляя по всему дому хозяйством и постоянно называя племянника и племянницу: «ваше превосходительство».
Калугина еще возбуждали тщеславие — желание блеснуть, надежда на награды, на репутацию и прелесть риска;
капитан же уж прошел через всё это — сначала тщеславился, храбрился, рисковал,
надеялся на награды и репутацию и даже приобрел их, но теперь уже все эти побудительные средства потеряли для него силу, и он смотрел на дело иначе: исполнял в точности свою обязанность, но, хорошо понимая, как мало ему оставалось случайностей жизни, после 6-ти месячного пребывания на бастьоне, уже не рисковал этими случайностями без строгой необходимости, так что молодой лейтенант, с неделю тому назад поступивший на батарею и показывавший теперь ее Калугину, с которым они бесполезно друг перед другом высовывались в амбразуры и вылезали на банкеты, казался в десять раз храбрее
капитана.
Потому
капитан Лебядкин (своими ушами слышал-с) всегда на вас оченно
надеялись в пьяном виде-с, и нет здесь такого трактирного заведения, даже последнего кабака, где бы они не объявляли о том в сем самом виде-с.
Зная свойство слуг всячески раздувать сплетню, а также, в ожидании наживы, присочинять небылицы, которыми
надеются угодить, я ограничился тем, что принял пока к сведению веселые планы Геза, и так как вскоре после того был подан обед в каюту (
капитан отправился обедать в гостиницу), я съел его, очень довольный одиночеством и кушаньями.
—
Надеюсь,
капитан, что никак не оно! Вы, кажется, достаточно меня знаете.
—
Надеюсь, вы готовы к экзамену? — спросил
капитан.
— По крайней мере, в два месяца кое-что основательно увидите и опишете. Я знаю адмирала. А потом опять на «Коршун».
Надеюсь, что адмирал не отнимет вас от меня! — любезно прибавил
капитан. — Или вы хотите к нему?
— Я так и думал, — весело промолвил
капитан. — Только на Ковшикова не
надеялся, думал, что он станет пить.
—
Надеюсь, этого не будет, — отвечал
капитан, — мы пересечем его, руководствуясь картами Мори [Карты
капитана американского флота Мори, на которых, на основании наблюдений, означено, в каких широтах нужно пересекать экватор, рассчитывая встретить более узкую штилевую полосу.], в том месте, где штилевая полоса в этом месяце наиболее узка…
— Вот по этому-то поводу я и хотел с вами поговорить — не как
капитан, конечно, а как искренний ваш друг, желающий вам добра…
Надеюсь, вы позволите коснуться щекотливой темы и дать вам маленький совет?
Иные
надеялись в том же году быть
капитанами; вдруг эти надежды оказались разбитыми и они ехали повесив головы.
Он понял, однако, что если Дибич послал те же сведения в Варшаву, то благоразумие требовало от цесаревича не покидать Польшу и быть готовым на всякий случай. Он сам со своей стороны должен был поджидать результата полицейских мер, принятых графом Милорадовичем для ареста некоторых заговорщиков и для вызова
капитана Майбороды, за которым граф Милорадович послал своего адъютанта Мантейфеля. От этого
капитана, особенно упоминаемого в донесении Дибича,
надеялись получить подробные сведения о заговоре.